Вход Господень в Иерусалим
Новостная служба | 30 марта 2018
г.
Приближался праздник святой
Пасхи. Со всех концов Палестины богомольцы стекались в Иерусалим. В это время
повсеместно распространился слух о воскрешении Лазаря. Сердца людей сжимались
от радостной надежды: быть может, Иисус из Назарета — долгожданный Мессия, Царь
Израилев?
Святитель Иннокентий Херсонский. Вход
Господень в Иерусалим и уничтожение мечты о земном царстве
Господь в сопровождении учеников
выехал из села Вифании и направился в Святой Град. С Елеонской горы Господь
устремил свой взор на Иерусалим, вглядываясь в раскинувшийся внизу город,
которому предназначено было стать Чашей Его Страданий. Толпы народа встречали
Его, держа в руках пальмовые ветви (вайи), приветствуя криками: “Осанна!”, что
значит “спасение, радость, слава”. Вход Господень в Иерусалим символически
означает Второе Пришествие Христа. В Своем Первом Пришествии на землю Он явил
Себя человечеству как Искупитель и Спаситель; во Втором — придет как Царь мира
и Судия.
Смысл праздника
Вход Господень в Иерусалим
является одним из главных событий последних дней земной жизни Господа Иисуса
Христа; оно описано четырьмя евангелистами (см.: Мф. 21:1–11; Мк. 11:1–11; Лк.
19:28–40; Ин. 12:12–19). Торжественное прибытие Спасителя в Святой град накануне
праздника Пасхи предшествовало Его Страстям и было осуществлением ветхозаветных
пророчеств (в первую очередь Быт. 49:10–11; Пс. 8:2–3; Зах. 9:9).
Воспоминанию этого события и
посвящен один из основных церковных праздников, который в Православной Церкви
включен в число двунадесятых. Он празднуется в воскресенье, непосредственно
предшествующее пасхальному и открывающее собой Страстную седмицу, то есть
включается в разряд переходящих.
Поскольку в символике и события
Входа Господня в Иерусалим, и его литургического формуляра важное место
занимают пальмовые ветви – вайи, этот праздник называют Неделей ваий. Святитель
Амвросий Медиоланский толкует данное именование следующим образом: «Именно чрез
масличное дерево, из коего происходит елей, умягчающий раны и врачующий
болезни, означаются дела милосердия; а чрез крепкое финиковое дерево, ветвей
которого оконечности белы, означается то, что после скорбей настоящей жизни мы
преселимся в свет небесного отечества». В славянской традиции известно
обозначение праздника еще и как Недели цветоносной, или цветной. На Руси в
богослужебной практике пальмовые ветви традиционно заменяют ветвями вербы,
отчего Неделя ваий носит также название Вербного воскресенья.
За пять дней до иудейского
праздника Пасхи Господь подошел к селениям Виффагия и Вифания у Елеонской горы
вместе со Своими учениками и поручил двум из них привести Ему молодого осла, на
которого никто никогда не садился. Когда они исполнили повеление, Христос сел
верхом на осла и стал спускаться с горы к Иерусалиму под приветственные
возгласы учеников и народа, который встречал Господа, постилая свои одежды и
срезанные с деревьев ветви на Его пути, радостно восклицая: «Осанна Сыну
Давидову! Благословен Грядущий во имя Господне! Осанна в вышних!» (Мф. 21:9;
Мк. 11:9; Лк. 19:38; Ин. 12:13).
В непосредственном описании Входа
Господня в Иерусалим наиболее близки между собой рассказы синоптиков – Матфея,
Марка и Луки. Они уделяют пристальное внимание отсутствующей у Иоанна истории с
обретением осла для поездки, которая имеет много общего с повествованием о
подготовке Тайной вечери (см.: Мф. 26:17–19; Мк. 14:13–16; Лк. 22:8–13).
Обстоятельства нахождения этого животного становятся исполнением пророчества
Быт. 49:10–11, а благополучная реализация поручения учениками предстает как
результат божественного всеведения Иисуса Христа.
Сама поездка на осле, согласно
евангелистам, была осуществлением пророчества Захарии (см.: Зах. 9:9). У Матфея
оно описано как реализованное вплоть до мельчайших подробностей, поскольку
говорится не об одном, а о двух животных – ослице и осленке. При этом из текста
можно даже понять, что Господь воссел на них одновременно (см.: Мф. 21:2–3, 5,
7). Для разрешения данного противоречия предлагается несколько вариантов: либо
текст стиха был испорчен, и Господь сел только на осленка; либо слова «поверх
их» относятся только к постеленным одеждам, поскольку другие синоптики
однозначно говорят о поездке на молодом осле. Возможно, второе животное было
необходимо, чтобы молодой необъезженный осел шел через толпу спокойно.
Евангелисты особо подчеркивают,
что на осла до Христа никто никогда не садился, и это, безусловно, указывает на
ритуальную чистоту животного и возможность принесения его в жертву Богу.
Вероятнее всего, прибытие верхом
на осле было событийной реминисценцией помазания Соломона на царство (см.: 3
Цар. 1:32–40). Иными словами, Вход Господень понимался как вход истинного Царя
Израиля в Иерусалим, что подтверждается и тем, что встречающие клали Ему под
ноги свою одежду (см.: Мф. 21:8; Мк. 11:8; Лк. 19:36; ср.: 4 Цар. 9:13).
Однако чрезвычайно символично
следующее. По традиции, все без исключения паломники входили в Иерусалим пешими
– в знак смирения и почитания Святого города и храма. Евангелисты же говорят
лишь о том, что Христос приблизился к Иерусалиму, сидя на осле, и не уточняют,
как именно – верхом или пешим – Он вступил в город.
Большое значение имеют указания
на использование встречающими Христа людьми ветвей, которые не упоминаются
только в рассказе евангелиста Луки. Матфей и Марк говорят о том, что народ
устилал перед Христом путь срезанными с деревьев ветвями, или побегами, или
листьями финиковой пальмы (см.: Мк. 11:8; Мф. 21:8). При этом до конца неясно,
как именно использовались эти ветви людьми: возлагали ли их на пути или держали
в руках.
Если всё же предположить второе,
то рассказ о встрече Христа предстает описанием настоящей религиозной процессии
и отсылает к ритуальным пальмовым ветвям, которые фигурировали на осеннем
празднике Кущей. Данное мнение приобретает еще большую доказательность, если не
забывать, что Входу Господню в Иерусалим предшествовало воскрешение Лазаря,
которое в свою очередь предвозвещало Воскресение Христово и всеобщее
воскресение мертвых. Но ведь данные события выступают еще и в качестве тем
праздника трубного звука, который проходил перед праздником Кущей.
Кроме того, для последнего
празднования были характерны ликование и радостные восклицания (см.: Ис. 12:6;
42:1–2; 44:23; Иер. 31:7; Зах. 9:9), также указывавшие на будущее воскресение
мертвых (см.: Ис. 26:19). Очевидно, этим и объясняются возгласы «Осанна!»(буквально
– «Спаси же!»), которые с молением о помощи обращены к Богу.
Не исключая совершенно
возможности употребления слова «осанна»в качестве аккламации (если присвоить
ему междометно-эмоциональную роль), можно воспринимать его и как просьбу о Царе
– особенно в позиции обращения (ср. в связи с этим аналогичный по содержанию
Пс. 117, стихи 25–26 которого звучали во время Входа Господня в Иерусалим). И
здесь особо надо указать на следующий факт: все евангелисты, кроме Марка,
отмечают недовольство иудейских учителей обстоятельствами рассматриваемого
события, и в первую очередь тем, что Иисус Христос не
запретил встречать Его словами
«Осанна Сыну Давидову! Благословен Грядущий во имя Господне! Осанна в вышних!»,
однозначно понимавшимися как мессианское приветствие.
Если у синоптиков (у евангелистов
Матфея, Марка и Луки) это событие отмечено как безоговорочно радостное, то у
Иоанна — нет. Потому что мы знаем, что в толпе стоят люди, которые будут его
выслеживать. Они и Лазаря снова собираются убить.
Синоптики смотрят глазами народа,
а Иоанн показывает процессы внутренние, не видные людям.
Вход в Иерусалим происходит в
обстановке встречи царя; это высшая точка публичности в Евангелиях. При этом
обратите внимание, что имеется и некоторая конспиративность. Господь посылает
учеников за осленком и при этом говорит: «И если кто скажет вам: что вы это
делаете? — Отвечайте, что он надобен Господу» (Мк. 11:3). Это пароль и отзыв.
Если у человека просто так
забирают осла, ведь он на это не согласится! Он скажет: «Мне он тоже нужен! Это
мой осел!»
Это означает, что, скорее всего,
владелец осла предупрежден заранее.
И далее мы видим, что на дорогу
постилают одежды и пальмовые ветви — это образ въезда императора.
Тайны Страстной седмицы: Вход
Господень в Иерусалим
Праздник в православном
богослужении
Поскольку совершенно очевидна
неразрывная связь между Входом Господним в Иерусалим, чудом воскрешения
праведного Лазаря и Страстями Господа, соответствующее празднование в
православной литургической традиции является, с одной стороны, началом
Страстной седмицы, с другой – наступает после Лазаревой субботы.
В древней (до X века)
иерусалимской богослужебной практике в этот праздник вечером происходило
торжественное символическое шествие с пальмовыми ветвями, которое возглавлял
епископ, шествовавший, вероятно, верхом на осле – как в свое время Иисус.
Нечто подобное сохранило и
соборное богослужение Константинополя IX–XII столетий. Итак, Божественная
литургия начиналась не в Святой Софии, где была утреня, а в храме, посвященном
40 мученикам Севастийским, куда патриарх отправлялся верхом на жеребце.
В послеиконоборческих
византийских монастырских уставах – Студийском и Иерусалимском – богослужение
Входа Господня в Иерусалим в целом приняло свой современный вид.
Рассматриваемый праздник включен
в цикл Постной триоди. Одной из его отличительных особенностей является
отсутствие предпразднства и отдания. Хотя их функционально-литургическими
заменами можно считать шестую седмицу Великого поста (особенно Лазареву
субботу) и вечерню вечером в сам день праздника соответственно.
Итак, согласно Уставу, общий формуляр
празднования Входа Господня в Иерусалим таков. Предписывается всенощное бдение,
состоящее из великой вечерни, великого чтения, утрени и 1-го часа. Бдение
предваряется малой вечерней и трапезой. Исхождение из монастыря,
символизирующее известное шествие, совершается после часов. На литургии
положены праздничные антифоны.
Отдельно надо указать на
следующий факт: при строгом запрете на вкушение рыбы Великим постом на праздник
Входа Господня в Иерусалим она дозволяется.
В русской богослужебной практике
ХVI–XVII веков на протяжении длительного времени (вплоть до начала XVIII
столетия) значительную роль играл чин шествия на осляти в Неделю ваий. Оно
представляло собой усложнение предписанного Уставом праздничного крестного
хода, во время которого патриарх или архиерей с крестом и Евангелием в руках
ехал по городу верхом на осле или (обычно) на наряженной лошади.
Отдельного упоминания достойны
молитвы на благословение и освящение ваий. Всего по рукописям известно четыре
текста: «Собезначальне Слове непостижимаго Твоего Отца», «Господи Боже наш, иже
кивотом», «Владыко, Господи, Боже наш, Вседержителю», «Господи Христе Боже наш,
седяй на херувимех». Однако только последняя молитва содержится в принятых ныне
в Православной Церкви богослужебных книгах. Непосредственное ее чтение
предваряется тем, что предстоятель кадит ветви. В русской практике принято
также после молитвы окроплять ветви святой водой.
Господи Иисусе Христе Боже наш, в
вышних со Отцем на Престоле седяй, выну на крылу от Херувим носимый и певаемый
от Серафим, во днех же плоти Своея на жребяти осли сести изволивый нашего ради
спасения, и от детей воспевание приявый и во Святый град Иерусалим прежде шести
дней бытия Пасхи на вольную страсть пришедый, да спасеши мир Крестом,
погребением и Воскресением Твоим! И якоже тогда людие, седящие во тьме и сени
смертней, приемши ветви древес и ваиа от финик, сретоша Тя, Сына Давидова Тя
исповедуя, такожде и нас ныне в предпразднственный день сей в подражание онех
ваиа и ветви в руках носящих соблюди и сохрани. И якоже онии народи и дети
“осанна” Тебе приношаху, сподоби и нам во псалмах и пениих духовных душами
чистыми и нескверными усты прославити вся величия Твоя в праздник сей и во всю
седмицу страсти Твоея и неосужденно достигнути и причаститися Божественныя
радости Святыя Пасхи в пресветлые дни Живоноснаго Воскресения Твоего, да
воспоем и прославим Твое Божество вкупе со Безначальным Твоим Отцем и Пресвятым
и Благим и Животворящим Твоим Духом всегда ныне и присно и во веки веков.
Аминь.
Мои экзамены и выпускной состоялись 20 лет назад. В нашем выпускном классе сельской школы было 7 человек. Период экзаменов запомнился как очень сложный. Мы тогда сдавали их 6 штук.
ОтветитьУдалитьВыпускной у нас проходил в школе. Тогда уже не было таких сложностей с нарядами, как в эпоху дефицита, на рынках хватало всякого китайского ширпотреба. Но были проблемы с финансами. Поэтому моё выпускное платье перешивали из платья старшей сестры, а босоножки у меня были новые.
При полном отсутствии какой-либо сферы услуг всё делали сами — от закупки продуктов для банкета до подготовки праздничного сценария. Тамадой был кто-то из учителей, а родители помогали. Наверное, именно поэтому выпускной и запомнился как душевный и добрый праздник.
Утром пошли встречать рассвет на озеро, но опоздали и встретили его по дороге. А через несколько часов вернулись в школу, чтобы там всё убрать.